Интервью с Педро Альмодоваром

Журнал "Коммерсантъ Weekend", №35 (3631), 16.09.2011
Интервью: Андрей Плахов
Фото: Reuters

Перемена пола, транссексуализм — характерная тема вашего творчества, особенно на его раннем этапе. Потом, кажется, вы к ней несколько охладели. Почему она вновь возникла в новой картине?

Это давняя мечта человека — представить себя в другом теле. Но для большинства людей это остается чем-то из области фантазий. Транссексуал же делает смелый шаг, цель которого — достичь своей подлинной идентичности. В фильме показана ситуация, когда перемена пола совершается не добровольно, а насильственно — как наказание. Но если можно до неузнаваемости изменить тело и даже поменять пол, душа остается прежней. Именно об этом говорит фильм, именно в этом, если хотите, его гуманизм и уважение к человеческой личности.

Зритель, не слишком готовый к таким радикальным идеям, может быть шокирован...

Герою фильма тоже несладко. Но в конце концов его ожидает хеппи-энд в новом теле. Возможно, надо поменять пол, чтобы достичь счастья.

К какому жанру вы относите свой фильм?

В нем есть моменты, сближающие его с нуаром или хоррором, но в целом это нечто другое. Я не хотел никого пугать, избегал крови и физической жестокости. Тема фильма — психологическая жестокость, злоупотребление властью и то, как можно выжить в невыносимых обстоятельствах. Фантастическая и, казалось бы, неправдоподобная история, рассказанная в фильме, может быть метафорой всей нашей жизни, всего чего угодно, даже, к примеру, кинофестиваля.

И все же многие зрители видят в картине тень Хичкока, а также "Франкенштейна".

Я люблю этих монстров, не лично, разумеется, но их образы и ту мифологию, которая за ними стоит. Мне нравятся многие фильмы Хичкока, и "Франкенштейн" тоже вдохновил некоторые эпизоды моей картины. Есть в ней и влияние работ Жоржа Франжю. Но в целом я далек от "эстетики ужаса", мой жанр и язык — это мелодрама.

В вашем фильме сильны также элементы актуальной фантастики.

Все, о чем идет речь в картине, уже почти реально. Вовсю развивается трансгендерная инженерия. Мы давно едим трансгенную еду. Я говорил с врачами: они рисуют невероятную картину изменения человеческой природы в самом скором будущем. Изменится все. В этом есть много плюсов — например, можно будет избавиться от болезней и вирусов. Минус — что вся наша жизнь будет под тотальным контролем. Возникнет совершенно новая концепция человечества и гуманизма.

Что будет в этом случае с религиозной культурой, которая по-прежнему сильна в Испании?

Католическая церковь боится всего, что связано с сексом. Табу, запрет, наказание — основа церковной морали, но она не имеет на меня никакого влияния. Все мы в Испании получили католическое воспитание. Нужно время, чтобы понять: духовность — это нечто уникальное, что принадлежит человеку, а не ритуалу. Религия не имеет ничего общего с духовностью, потому что ее нельзя понять догматическим путем.

Какими качествами должен обладать актер, чтобы у вас сниматься?

Зависит от фильма и от персонажа. Но в целом не люблю, когда в работе актера выпирает техника. Ценю спонтанность, эмоциональность, натуральное чувство юмора. Ум — не обязателен. Актер играет не умом. Если актер красив и сексуален — это идеальный случай.

Это — случай Бандераса?

Антонио, придя ко мне на площадку через 20 лет, должен был забыть свой успех, забыть, что живет в Лос-Анджелесе. Конечно, он изменился, ему уже 50, с ним многое произошло, но я не должен ни знать, ни говорить об этом. Он вернулся таким же, каким ушел от меня. И так же, как раньше, называл меня на съемках Педрето.

Едва ли не каждый ваш фильм можно также назвать фильмом о семье, хотя и своеобразной.

Меня всегда вдохновляли фильмы о семьях, поэтому я люблю Копполу — и "Крестного отца", и "Бойцовую рыбку". Меня привлекает кино о матерях, бросивших своих детей, о чувствах, которые испытывают друг к другу матери и дочери, братья и сестры.

Запретная любовь — одна из главных тем ваших фильмов. Может быть, даже всего вашего творчества.

Да, а другая, связанная с ней — это риск: все персонажи моих фильмов существуют в зоне риска, нарушают правила. Это идет из времен моей молодости, когда я проводил ночи на улицах Мадрида и был продуктом той новой Испании, которая возникла с падением режима Франко. Я наслаждался свободой. Теперь меня волнует совсем другое, чем 25 лет назад. Время летит, я прожил уже больше половины жизни, что будет еще через 25 лет? Хватит ли у меня времени сделать то, что я хочу?

А что бы вы хотели сделать в ближайшие 25 лет?

Во-первых, я хочу прожить дольше, чем еще 25 лет. Хочу делать кино так же независимо, не испытывая внешнего давления, как делал до этого. Хочу сохранить вдохновение, воображение. А также юмор. Хочу попробовать вернуться к комедии. Хочу не быть одиноким и быть как можно дольше здоровым. Хочу забыть о том, что всему приходит конец.