Источник www.pedroalmodovar.es
Перевод с испанского almodovarcinema.ru

25.3.2008

СЦЕНАРИЙ

Я закончил первый набросок сценария "Разорванных объятий" 21 октября прошлого года. И сейчас, этим тихим утром в Страстную Субботу, я пишу уже шестой вариант сценария.

В моей записной книжке есть запись, что на этой же неделе в октябре умерла Дебора Керр. "Дебора Керр умерла не зная, что она - Дебора Керр", - сообщал заголовок газеты, в которой я прочитал это известие. Я полагаю, что не существует ни большего одиночества, ни большего чувство пустоты, чем умереть так и не узнав, кто ты, но возможно я ошибаюсь. Хорошо, если бы я ошибался!

Я слишком поздно оценил талант и своеобразие этой актрисы. Когда я был подростком (полагаю, по вине ламанческой суровости), я жил слишком очарованный гламурностью и раскованностью актрис Голливуда, а Дебора Keрр была тогда слишком благоразумной для моего воображения. Я был уже взрослым, когда я открыл сложность, богатство, яркость и чувство юмора, которые обитали под ее кажущимся благоразумием.

Хотя у нее очень впечатляющая фильмография, но, когда я прочитал известие о ее смерти, первая роль, которая вспомнилась мне, была та, которую она исполнила в "Ночь Игуаны", фильме Хьюстона снятом по мотивам пьесы ТеннессиУильямса. Я вспомнил ее сцену с Ричардом Бартоном, связанным в гамаке, в разгар его ужасного психического срыва.

Ханна Джелкес, персонаж Деборы Керр, - незамужняя и эксцентричная старая дева (с видом монахини-хиппи), которая путешествует с бывшим поэтом, девяностолетним стариком, и которая зарабатывает на жизнь, рисуя угольным карандашом портреты туристов, которых она встречает в своем кругосветном странствии (надо постараться, чтобы изобразить подобный персонаж, не будучи смешной, но это состояние "нахождения на грани", часто встречается у персонажей T.Уильямса).

Для страдающего алкоголизмом, агрессивного Преподобного Шеннона (Ричард Бартон) эта женщина, - более похожа на инопланетное существо. Тем не менее, именно она старается успокоить его травяным чаем и "развязанной" болтовней, после того, как двое смуглых «мачо» Авы Гарднер насильно связали его, чтобы привести в чувства, пока не пройдет его приступ гнева, бессилия и одиночества. В этой ситуации, Шеннон спрашивает у Ханны, был ли у нее любовный опыт. Это каверзный вопрос, на который она с обезоруживающей естественностью отвечает, - да. И в монологе, который является чудом очарования и тонкости, она подробно объясняет ему, в чем заключался этот опыт.

"Это было в Гонконге", - поясняет Ханна. Во внутреннем дворе отеля, она завершала портрет полноватого, лысого, ничтожного и неприятного человека и которому она очень старалась польстить с ее карандашами. Толстяк на деле был австралийцем, коммивояжером, торгующим нижней одеждой. Бедняга нашел себя таким красивым на рисунке, что заплатил ей хорошее вознаграждение и пригласил совершить прогулку в сампане (китайская лодка – прим.ред.), от чего она не смогла отказаться.

И когда они были наедине на борту сампана, мужчина стал очень нервничать. Он придвинулся к ней и дрожащим голосом спросил у нее, не могла бы она оказать ему одолжение, огромное одолжение. Она ответила ему, что да, для того чтобы воодушевить его. Тогда мужчина решился и предложил ей: "Если я отвернусь, и не буду смотреть, могла бы она снять с себя какой-нибудь интимный предмет одежды и бросить его мне? Только для того, чтобы он смог потрогать его".

Бартон оживленно смотрит на нее, он практически забывает про свой приступ ужасного психоза, и о том, что он неподвижен как копченая колбаса, связанный в гамаке. Он спрашивает у Ханны, заинтригованный: "Она сделала то, что он попросил у нее?"

"Конечно", - отвечает она. - "Он не смотрел, когда я снимала одежду, и я не смотрела, когда он взял ее".

"И этот грустный, маленький и грязный эпизод, она называет ее любовным опытом?"

"Да", отвечает Ханна-Keрр.

"И тебе не было противно?"

"Ничто человеческое мне не противно, мистер Шеннон, если только это не жестоко или насильственно".Этот монолог безрассудный и волнующий, произнесенный с естественностью и отстраненностью, без преувеличенных эмоций, был первым, что я вспомнил, когда прочитал известие о смерти Деборы Керр.Но почему я упоминаю об этом сейчас? Как это связано со съемками моего будущего фильма?

Хосе Луис Гомес, Бланка Портильо и
Льюис Омар на первом чтении сценария.
© Педро Альмодовар.

Как кажется, - никакой, за исключением, что я закончил сценарий и решил - "этому я посвящу предстоящие два года моей жизни" – и это было в тот самый день, когда я прочитал известие о смерти английской актрисы. И, я задумался, монолог Деборы Керр заставил меня предположить, что в моем фильме также будет монолог, которым будет отмечен конец повествования персонажа в исполнении Бланки Портильо.

"Ночь Игуаны" это не самая лучшая пьеса Уильямса, и не самый лучший фильм Хьюстона, и даже не самая важная работа актрисы Деборы Керр (в любом случае, это очаровательный фильм), но это фильм, где режиссер не боится слов. Фильм пришел из театра, и Хьюстон справедливо не захотел убрать театральность в этой замечательной сцене разговора между бывшим священником страдающим алкоголизмом и сумасбродной странствующей старой девой. Он мог бы снять фильм с ретроспективой в Гонконге, показав нам сцену, о которой рассказывает Анна, во всей ее непристойности, но он предпочел довериться Деборе Керр. И это не было решение в пользу театральности, а исключительно кинематографическое. В кино для таких моментов мы располагаем тем, чем театр не обладает, - первый и средний план двух персонажей.

Когда персонаж захватил наше внимание ипринимает решение рассказать нам что-то интимное, что-то, в чем он не признался бы никому, нет ничего лучшего, чем позволить, чтобы действовал актер. Не существуют ни цифровые эффекты, ни иступленные монтажи, которые могли бы сравниться с силой лица актера.

Я ненавижу и отвергаю исповеди в реальной жизни, но я наслаждаюсь, когда я пишу их для моих персонажей и, прежде всего, когда я руковожу актерами в этих сценах. Во всех моих фильмах есть предельный момент, в котором один из главных персонажей, или два, ведут исповедальный монолог. В этом смысле, "Разорванные объятия" не станет исключением.

Мне нравятся фильмы, в которых герои говорят или слушают. В "Разорванных объятиях" происходит много событий, это сценарий с самой сложной интригой из всех, что я написал до этого времени, но есть много моментов, в которых персонажи проявляются через слово и через молчание. Это фильм персонажей, фильм актеров.Я воодушевлен распределением главных ролей: Льюис Омар, Пенелопа Крус, Бланка Портильо и Хосе Луис Гомес. Это придает мне больше уверенности, чтобы браться и претворять эту историю в жизнь. И это - Они.

Репетиция за столом.
© Педро Альмодовар.

Пенелопа, лицом к лицу с Хосе Луисом Гомесом, в моем офисе.
© Педро Альмодовар.

После той недели октября, когда умерла Дебора Керр, невольно, сам по себе, я переписывал сценарий шесть раз. Написание сценария главным образом заключается в том, чтобы сохраняя неизменной его внутреннюю структуру, вносить изменения в составные части. Эти изменения продолжаются все время пока это возможно, до тех пор, пока не начнется съемка, и даже во время съемок необходимо продолжать переписывать. (Некоторые режиссеры, как Филлини, или Берланга, продолжали вносить изменения даже во время дублирования).

Наиболее усиленно я редактировал сценарий в декабре и январе. На данный момент я уже знаюсодержание истории, которую я хочу рассказать, и сейчас пришло время наполнять, характеризовать, обогащать, оттенять, обобщать, зримо представлять… и т.д. Не останавливаться.

Мы начали подготовку к съемкам в январе, и я использовал рождественские праздники, выходные дни и ночи, чтобы продолжать писать.

Переписывая “Разорванные Объятия” напротив Атлантического океана, в Танжере.
© Педро Альмодовар.

Провожая последнее солнце года, в Отеле “Мираж” Танжера.
© Педро Альмодовар.

Я писал, как это видно на фотографиях, в таких потрясающих местах. Напротив пляжа отеля Мираж в Танжере, - это место, где я встретил Новый год. И в изумительном отеле "Las ma?anitas" (прим.ред. – "Лас Маньянитас” в переводе с испанского - песенки, исполняемые утром) в Куернаваке, куда я направился, чтобы навестить мою обожаемую Чавелу Варгас, которую я не видел уже два года.

В Отеле “Лас Маньянитас” в Куернаваке. Корректируя сценарий, после завтрака.
© Педро Альмодовар

С Чавелой Варгас, в ее убежище в Teпостлане.
© Педро Альмодовар.

БЛОГ И Я

Я начал писать этот вид "путевых заметок" в октябре и собираюсь продолжать доверять все то, что происходит в моей жизни, в те небольшие свободные моменты, которые у меня есть. Я надеюсь продолжать делать это, по крайней мере до тех пор, пока не закончатся съемки фильма. Это послужит мне передышкой, и будущим воспоминанием. Но, прежде всего, блог увеличит мой уровень стресса и тревоги, потому что у меня буквально нет времени «сходить в туалет», как сказала бы моя мать. К тому же, я не писатель дневников, помимо сценариев (которые я пишу из-за невероятной потребности сочинять, вымысел необходим мне как воздух), оставшуюся часть моего литературного творчества я был способен писать лишь под давлением, в обстоятельствах, в которых никогда не располагал временем. Хотя я нервничал, принимая решение писать этот блог, и иногда он будет грешить поспешностьюи произвольностью, однако, хорошее в блоге то, что никто не сможет обвинить тебя в эгоцентризме.

Я обещаю рассказывать только правду, но это не означает, что я буду доверять все о себе и о фильме, и его подготовке. Наоборот, я собираюсь рассказать наименее важное из истории и ее персонажах, я буду теряться в границах, и в том, что касается деталей. Возможно, вы подумаете, что я подшучиваю, и конечно будете правы. (Но все будут рады отсутствию посредников).Я давно лелеял мечту. Мне хотелось, чтобы однажды зрители посмотрели один из моих фильмов, не зная, о чем он.

Я знаю, что это почти невозможный сон, но я буду прилагать силы, чтобы так было. Но я все же буду предоставлять много кадров различных процессов, кадров, которые переместятся из моей камеры на эту страницу.На данный момент самое больше, что я могу рассказать, - это о работе с актерами. Мы провели два месяца репетиций и поиска. Договорились с Пенелопой, Льюисом, Хосе Луисом и Бланкой Портильо.Под руководством Сони Гранде мы рассуждаем об одежде, которая лучше соответствует и характеризует героев в двух временах, в которых проходит действие, 1994 и 2008. Это очень занимательный и скрупулезный процесс.

Также, я поделюсь с вами впечатлениями о книгах, которые я читаю, о музыке, которую я слушаю, о людях, с которыми я пересекаюсь, новости, которые я узнаю. Все то, что вызывает мое внимание в этот период времени, когда я поглощен фильмом, который я собираюсь снимать, и у меня почти не остается внимания ни для чего больше.

Отмечу, например, те книги, которые сопровождали меня во время написания сценария, и которые наиболее впечатлили меня. Во-первых, это две книги Колма Тоибина, которого я уже рекомендовал вам, "Маяк Тихая заводь" и "Мастер", биографический роман о жизни и творчестве писателя Генри Джеймса. Две великолепные, по разным причинам, книги.Также я написал свой сценарий в тени книг рассказов Алисы Мунро, возможно она самая лучшая современная рассказчица. "Дружба..." и "Бегство". Рассказ "Бегство", по которому мне понравилось бы снимать в кино. К тому же пятая книга, которая сильно взволновала меня в эти последние месяцы, и по которой мне также хотелось бы сделать фильм – это воспоминания Маркоса Ана "Скажите мне, что такое дерево". История юноши-коммуниста, которого уничтожила гражданская война, когда она началась, ему было только 16 лет, а когда она заканчивается, он осужден на смерть и находится в тюрьме уже в течение 20 лет. Несмотря на то, что ему пришлось вынести невообразимые зверства (не один раз его пытали, однажды его посчитали мертвым), Маркос Ана был и продолжает быть человеком почти ангельского добродушия. Самый лучший человек, которого я знал, в нем нет ни грамма желания отомстить. Он такой деликатный, что, когда он рассказывает, как в конце войны, и после многочисленных и неудачных побегов, его схватили из-за измены одного из его товарищей, он не хочет говорить имя предателя из-за уважения к его детям и внукам, которые сейчас живут, и чтобы не запятнать образ их дедушки. Это одно из многочисленных свидетельств о нашей гражданской войне, жизни в тюрьмах, и ссылке. Книга полная волнующими деталями (я много плакал, читая все это) о борьбе за то, чтобы выживать каждый день в невообразимых обстоятельствах.В следующей встрече я прокомментирую вам музыку, которая сопровождала меня. Хотя уже сейчас я рекомендую вам последний диск Cat Power "Jukebox", где можно обнаружить версии "Don’t explain " (BillieHoliday) и "Angelitos negros", с акустической гитарой и голосом пропитаннымхорошей-плохой жизнью его вокалиста Чена Маршала, который полностью стирает из твоей памяти след версии Антонио Мачина. Слушать Маршала было одной из самых сильных эмоций последних двух лет.

ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОБЯЗАННОСТИ

В январе в мой офис по электронной почте пришло письмо из Княжества Монако с приглашением стать участниками неслыханного проекта: они задумали, чтобы темой (эстетической и культурной, лейтмотивом для декораций и музыкального сопровождения) традиционного "Бала Розы", была бы Мадридская Тусовка. Как Предполагаемого Императора вышеупомянутой тусовки, они спрашивали мое мнение по этому поводу и просили о минимальном сотрудничестве в подготовке этого события. Первое, что я почувствовал, было чувство абсурда, а второе, - идея показалась мне невероятно заманчивой.Несмотря на то, что я был сверхзанят, я медлил лишь несколько минут, чтобы сказать Барбаре Пейро, моему секретарю по связям с общественностью, чтобы она подтвердила наше присутствие и сотрудничество в подготовке события. Я решил принять приглашение, чтобы придать мероприятию достоверность, хотя оно в этом и не нуждается (благотворительный праздник в Монте-Карло – это благотворительный праздник в Монте-Карло, подлинность ему дают присутствие принцесс, их законнорожденных детей, принца и его невесты).

Приглашение на Бал Розы.
© JUAN GATTI.

У Бала Розы есть своя собственная индивидуальность, но если в этом году они приняли решение проводить его в стиле Мадридской Тусовки, и так как я буду присутствовать, я взялся оформить Приглашение и также предложил, чтобы музыкальная часть создавалась Фанагорией. Не может быть большей Тусовки, чем Фанагория, украшенные компанией всегда искрящейся остроумием Нанси Рубиас. Оформление Приглашения взял на себя Хуан Гатти, он также делал фотографию. Ему не нужно было давать никаких указаний. Хуан Гатти - живой дух графического рисунка 80-х (и трех следующих десятилетий до сегодняшнего дня).

Я буду танцевать в Монако!
© Педро Альмодовар.

Здесь некоторые фотографии «making of» фотографии Приглашения (сегодня у всего есть его making of, его графический документ. Не известно, что может заинтересовать через 20 лет в е-Bay. Это символ новых времен. У всех есть своя собственная линия одежды, свои духи и свои миллионы фотографий. Ты можешь умирать с голоду, когда твоя карьера в явном склоне, но разрабатывать одежду, иметь свои собственные духи и располагать великолепным банком фотографий "о себе самом" в настоящее время это, как знать несколько правил этикета в 50-х годах).

ПРОБЛЕМЫ ИМИДЖА

Бибиана Фернандес прибыла на фотосессию расстроенная. С этого места я буду называть ее Невесомая Фернандес (даже "Жизненная Невесомость" как марка воды с богатым лимонным вкусом), из-за ее крайней худобы, которой она мучительно хвалится перед Аляской и гримером, рабами диеты ради жизни. Невесомая приехала расстроенная потому, что кроме волнения (хотя она это будет отрицать) она съела не более 200 граммов куриной грудки за несколько последних недель, и все еще не чувствовала уверенной в своем "образе" для фото. Юбка «от Диор» в водопаде обильных воланов, бледно-розового цвета, спасла ее от трагедии.

Исступление в гримерке I.
© Педро Альмодовар.

Исступление в гримерке II.
© Педро Альмодовар.

Аляска и ее муж Марио Бакерисо, проводят половину своей жизни на сцене, поэтому у них достаточно поз и образов. Я был одиноким сиротой относительно соответствующего выражения лица. Нужно было создать "тусовочный" образ, а у меня уже нет фигуры, чтобы возвращаться в короткий халатик, сетчатый чулок и платформу. У меня нет предрассудков по этому поводу, но вот уже много лет как я не располагаю внешним видом, который дает более или менее "тусовочное" выражение лица. Я происхожу из пятидесятых и уже давно ушел со сцены, подмостков и закулис. Что-то внутри меня не дает мне одеваться как пугало, как это было, когда я выступал с Фабио в начале 80-х. И дело не в том, что мне не хватает бесцеремонности. Отнюдь.

Но годы не прошли зря, я хочу сказать, что я отношусь к тем, кто намекают на проходящее время. Прошедшие 25 лет превратили меня в важную персону, к моему сожалению. Я не смог предотвратить это. Я традиционно извинился перед всеми за мою полноту (поэтому я всегда выбираю - смокинг Aрмани), чтобы успокоить меня, Аляска поддержала мой выбор. После 50-ти, - сказала она мне, - ты или превращаешься в сеньора или в "картину".

Strike the pose! Vogue!
© ПедроАльмодовар

Я гвоздь программы.
© Педро Альмодовар.

И если это говорит Аляска она права, в эти вопросах она права уже 35 лет.

ЖАННА М.

В феврале, в Синематеке Парижа приняли решение отметить творчество Жанны Моро показом 50-ти ее самых лучших фильмов. Надо еще постараться, чтобы выбрать 50 фильмов! Моро обладает намного более обширной фильмографией. Директор Синематеки Серж Тобиана пригласил меня присоединиться к этому мероприятию.

© Педро Альмодовар.

Для меня всегда за честь быть там, где оказывают почтение этой женщине. Жанна Моро завладела мной с тех пор, как я был ребенком. В моем отрочестве, когда я одолевал степень бакалавра в Касересе, я смотрел "Ночь" Антониони, и хотя это покажется странным, но я был потрясен тем, что этот фильм говорил обо мне. Та скука, которая тяготила пару Мастрояни-Moро была моей скукой, моей провинциальной скукой. Отсутствие общения и скука этих изощренных миланских буржуа, те далекие чувства, которые казались моими, хотя я не был ни миланцем, ни буржуа, ни утонченным, а только лишь несчастным ребенком из Ла Манчи в ожидании первой же возможности, чтобы сбежать.

Здесь же я встретился с Джульет Бинош, она с каждым днем все более сильная как актриса и как женщина, кажется, что она не прожила впустую ни одного дня своей жизни. Она приехала с поцарапанными коленями и без чулок, как будто она только что была на поле битвы, или была изранена, снимаясь в сцене. Какие-нибудь простые средства скрыли бы ее царапины, но она предпочла не скрывать их. И я был поражен этому. Ее отсутствие стыдливости, кроме таинственности, это признак независимости и моральной твердости. Я присутствовал там, потому что только что закончились съемки с Жанной Моро, которыми руководил Амос Хитаи и, потому что, естественно, как и от любого подарка я прихожу от нее в восторг и люблю ее.

© Педро Альмодовар.

Я приготовил небольшую речь, но когда я вышел на сцену, осознал, что в этом не было необходимости, там была Жанна с ее безграничной улыбкой и этими глазами, такими полными жизнью и мудростью, что было достаточно сказать ей: "Jeanne, je t’aime", но у меня в кармане была речь, и я должен был прочитать ее. Я не мог представить себе, что пока я буду читать, сама Жанна будет рядом, и я буду чувствовать ее дыхание на моем плече.

Я обожаю фотографии с Жанной на сцене, ее сопричастность и ее нежность. Есть только четыре человека, которые могут располагать мной в любое время дня и ночи, в здоровье и в болезни, в любой день моей жизни. Эти четыре человека, в алфавитном порядке: Чавела Варгас, Пина Бауш, Жанна Моро и Миша Барышников (кроме моей семьи, конечно).

РЕЧЬ В ЧЕСТЬ ЖАННЫ МОРО

"На презентации 50-ой годовщины Фестиваля в Каннах, Жанна Моро появилась на сцене в блестящем костюме клоуна, созданном Джоном Гальяно, костюм и без того тяжелый, но Жанна с ее огромной индивидуальностью, смогла усилить этот эффект. Она должна была прочитать длинный список имен, титулов и дат (из тех 30-ти незабываемых золотых Пальмовых Ветвей представленных там). Очень скучная работа для актрисы.

© Педро Альмодовар.

Жанна добилась того, чтобы этот текст, составленный исключительно из имен, фамилий, титулов и дат звучал как один из самых волнующих монологов, которые я наблюдал на сцене.

Никогда не забуду этого.

Джульет Бинош, Педро Альмодовар, Жанна Моро и
министр культуры Франции Кристина Альбанэль
© Педро Альмодовар.

Я открыл для себя Жанну Моро в "Модерато Кантабиле", когда я был подростком, и с тех пор я очарован ею, ее голосом, ее тайной, ее походкой, ее глазами, губами, ее манерой говорить, петь и молчать.

Она – невероятно одаренная актриса, которая придает правдоподобность и глубину всему тому, что она делает, но, кроме того, она обладает чем-то очень глубоким и загадочным, чем-то невозможным для того, чтобы охарактеризовать это, потому что это абсолютно личное.Я не собираюсь объяснять величие Жанны, потому что оно кажется мне очевидным, но мне хотелось бы упомянуть о трех небольших эпизодах, которые свидетельствуют, что эпический масштаб Моро распространяется также и на простые вещи в этой жизни.В интересном и веселом интервью Маргариты Дурас, насчет происхождения "Натали Гранджер", Дурас объясняет, что она выбрала Жанну потому, что она была женщиной, которая лучше всех подбирала хлебные крошки, которые оставались на столе после еды.

Это довольно забавное заявление, но для меня оно было очень показательным. Дурас хотела сказать, что Жанна наделена талантом осуществлять самые простые и ежедневные вещи с абсолютной естественностью и изяществом.

Четыре или пять лет назад я оказался вместе с ней в одном отеле. Я ждал ее в баре. Когда она появилась в дверях, пианист, очень бойкий, начал играть "круговорот жизни" (Le tourbillon de la vie), в то время как она пыталась различить меня издали, и увидев меня, улыбаясь, подходила ко мне. Я поднялся и мы обнялись. Для меня это было моментом абсолютного счастья. Если бы я должен был снимать эпизод для второй части "Париж, я люблю тебя", то выбрал бы этот момент.

Другой жест Жанны (и я уже заканчиваю). Она была на похоронах своего большого друга Луиса Малье. Я увидел это по телевидению. На экране было множество знаменитых друзей, которые подходили, чтобы попрощаться и сопровождать траурную машину. Я не помню точно, но то, что я помню это венки из цветов, на многих лентах длинные посвящения. Мое внимание привлек венок, на ленте которого было написано лишь два слова. Эти слова сильно потрясли меня, из-за их ясной простоты: «от Жанны». Только это.

Этой ночью я очень рад быть здесь, и я очень горд тем, что являюсь другом Жанны".Конец речи. Поцелуи, фотографии и объятия.

ВЕЧНЫЕ ОБЪЯТИЯ

На следующий день я снова смотрел "Лифт на эшафот", один из первых фильмов Луиса Малье и Жанны Моро. Оригинальность фильма и его романтический и безнадежный аромат остаются нетронутыми и полвека спустя.

В конце, когда персонаж Moро и ее несчастный любовник Маурис Ронет были загнаны в угол, осужденные жить в разных тюрьмах, на экране появляются фотографии влюбленных в их лучшие моменты, в объятиях друг друга. Голос Жанны Моро за кадром говорит об этих объятиях на фотографии как о чем-то вечном, о том, что никто не сможет разорвать и что останется навсегда, пока она будет томиться в тюрьме.О таких объятиях говорит и мой предстоящий фильм, - "Разорванные объятия".

До скоро.

Педро Альмодовар